Мое исследование посвящено предмету педагогики. И я желал бы в конечном итоге получить некоторую систему действий, с высокой степенью вероятности дающую хороший результат. Направленность на результат, пожалуй, главная. На сегодняшний день создано немало педагогических теорий, но теоретическая часть педагогической науки по некоторой странности крайне мало влияет на практику. При детальном рассмотрении систем и методов, которые действительно работают, постепенно приходит понимание, что системы эти – лишь описание того, как делать, а не почему это делается именно так. Если же прочесть внимательно книги великих педагогов, оставивших большой след в этой области, то лично я науки там вижу не так много как хотелось бы. В них я обнаружил опять-таки описание, как поступать, а не почему. Конечно, любой создатель метода старается дать обоснование с той или иной степенью убедительности, но лично у меня прочтение педагогических текстов всегда вызывало ощущение, что речь идет о личном, субъективном восприятии, а не о строгой теории. А как только обоснование приобретает строгие очертания, оно начинает отдаляться от реального действия. И, если под конец что-то и объясняется, то это уже нечто совсем иное, имеющее мало отношения к исходной задаче. Конечно, надо оговориться, что я не оцениваю всю созданную теорию, как бесполезную. Я всего лишь утверждаю, что строгой науки пока не очень много и, более того, пока не ясно, возможен ли строгий научный подход в этой области.

      Кроме того, не хочу сказать, что такое положение вещей является хорошим или плохим, просто дела обстоят, так как они обстоят и не более того. Наверное, не зря самые сильные программные произведения, такие как «Педагогическая поэма» и «Сердце отдаю детям» - это больше поэзия, чем наука. Отсюда, по крайней мере, для меня отчетливо следует, что в любом исследовании необходимо выработать твердую систему рекомендаций, как себя вести, и что делать, ведь в области образования успех так же необходим, как и в любой другой сфере. А насколько объективной, не зависящей от участия конкретной личности, будет полученная система – это проблема, разрешить которую я попытаюсь в дальнейшем.

      Следующий большой вопрос – что из себя могут представлять такие рекомендации. Для ответа необходимо разобраться, что такое, собственно, педагогика. Часто о ней говорят, как о науке, часто – как об искусстве. Я бы еще добавил представление о ней, как об инженерной дисциплине. Такой подход действительно имеет место. Давайте хотя бы вспомним советскую педагогику, формирующую коммунистическую личность. Формирование – это инженерное действие, оно могло быть удачным или неудачным, но, во всяком случае, это инженерия.

     Наверное, все три понимания: искусство, наука, инженерия в той или иной степени имеют место быть. Это три разных представления об одной и той же сфере деятельности, и вопрос не в том, какое из пониманий правильное. Все три правильны. Вопрос в том, в какой степени здесь присутствует наука, в какой – инженерия, а когда нельзя и без искусства.

     Педагогика как наука нам нужна для того, чтобы иметь твердую почву под ногами – это функция любой науки. Необходима завершенная основа, используя которую можно рассуждать и иметь при этом уверенность, что рассуждения будут давать проверяемый, полезный для практики результат. Там, где уже система выстроена достаточно хорошо, необходимо строить педагогический метод, а это уже инженерная задача. И, наконец, не редки ситуации, в которых, хорошо это или плохо, нет никаких строгих рекомендаций, и получить их неоткуда. Я думаю, что наличие таких ситуаций – дело принципиальное и поиск их разрешения есть чистое искусство.

     Таким образом, нам нужно сформировать систему объективных знаний настолько, насколько это возможно. Далее, необходимо научиться видеть момент, когда система станет достаточной для того, чтобы заняться инженерными построениями. И, кроме того, видеть ситуацию, в которой законченное знание невозможно в принципе, и в которой педагогика становится чистым искусством. Если смотреть на педагогику под этим углом, то, в принципе, она неотличима от других наук. Возьмем для примера математику. С одной стороны, есть строгая теория, которая развилась настолько, что стала возможной прикладная математика, позволяющая решать задачи из реальной человеческой практики. Прикладная математика – это та же инженерия, так как её цель – построить численный метод на базе теоретического знания. Например, знание того, что любая функция разлагается на ряды однотипных, дает методы численного счета сложных выражений, и таких примеров математика дает настолько много, что можно подумать, что развитие теории всегда приводит к появлению прикладных методов. Но это не так. Столь же часто, если не чаще, развитие математической теории приводит к вопросам, решение которых совершенно неясно откуда взять. А когда решение получено, то иначе, как творческим прорывом, это назвать нельзя, так как оно не вытекает строго из развития теории. Так, к примеру, появились неевклидовы геометрии. Более того, есть математические утверждения, постулирующие невозможность полного решения каких-либо проблем, а это означает, что если таковая задача перед нами все же встанет, то проблема, что с ней делать окажется за пределами чистого рационального мышления.

     Если творческое начало так полно присутствует в точной науке, то, наверное, нормально ожидать, что оно еще более присуще науке гуманитарной. В этом вся разница между педагогикой и математикой. Но это также означает, что педагогике должна быть присуща и система научного знания, как противоположность чистому искусству. Итак, подведем итог. Моя цель все же выстроить теорию, определить её границы, научиться строить педагогический метод и научиться включать творческий механизм, когда аналитический подход исчерпывает свои возможности.